Неточные совпадения
— Брат, — твердо и тоже сухо отвечала Дуня, — во всем этом есть ошибка с твоей стороны. Я за ночь обдумала и отыскала ошибку. Все в том, что ты, кажется, предполагаешь, будто я кому-то и для кого-то приношу себя в жертву. Совсем это не так. Я просто для себя выхожу, потому что мне самой тяжело; а затем, конечно, буду рада, если
удастся быть полезною родным, но в моей решимости это не самое
главное побуждение…
А через три дня утром он стоял на ярмарке в толпе, окружившей часовню, на которой поднимали флаг, открывая всероссийское торжище. Иноков сказал, что он постарается провести его на выставку в тот час, когда будет царь, однако это едва ли
удастся, но что, наверное, царь посетит
Главный дом ярмарки и лучше посмотреть на него там.
Скрыть выстрела не
удалось — это правда; но вся
главная история, в
главной сущности своей, осталась почти неизвестною; следствие определило только, что некто В., влюбленный человек, притом семейный и почти пятидесятилетний, в исступлении страсти и объясняя свою страсть особе, достойной высшего уважения, но совсем не разделявшей его чувств, сделал, в припадке безумия, в себя выстрел.
Главное то, что в шайке участвовал один молодой человек из самого порядочного круга и которому
удалось предварительно достать сведения.
И она быстро
удалилась. И
главное, так серьезно вскрикнула. Я бросился в мои сани.
Короче, я прямо вывожу, что, имея в уме нечто неподвижное, всегдашнее, сильное, которым страшно занят, — как бы
удаляешься тем самым от всего мира в пустыню, и все, что случается, проходит лишь вскользь, мимо
главного.
От Янсели мы узнали, что находимся на реке Дагды, текущей к Нахтоху. Не без труда
удалось нам уговорить его быть нашим проводником.
Главной приманкой для него послужили не деньги, а бердановские патроны, которые я обещал дать ему на берегу моря.
А этот
главный предмет, занимавший так мало места в их не слишком частых длинных разговорах, и даже в коротких разговорах занимавший тоже лишь незаметное место, этот предмет был не их чувство друг к другу, — нет, о чувстве они не говорили ни слова после первых неопределенных слов в первом их разговоре на праздничном вечере: им некогда было об этом толковать; в две — три минуты, которые выбирались на обмен мыслями без боязни подслушивания, едва успевали они переговорить о другом предмете, который не оставлял им ни времени, ни охоты для объяснений в чувствах, — это были хлопоты и раздумья о том, когда и как
удастся Верочке избавиться от ее страшного положения.
Как бы то ни было, развитие семейного начала среди ссыльных считается чрезвычайно слабым, и как на
главную причину, почему колония до сих пор не
удалась, указывают именно на большое число бессемейных.
Благодаря
главному тюремному управлению и Добровольному флоту, которым вполне
удалось установить скорое и удобное сообщение между Европейскою Россией и Сахалином, задача жен и дочерей, желающих следовать за мужьями и родителями в ссылку, значительно упростилась.
Если бы князь мог быть в эту минуту внимательнее, то он, может быть, догадался бы, что Ивану Федоровичу хочется между прочим что-то и от него выведать, или, лучше сказать, прямо и открыто о чем-то спросить его, но все не
удается дотронуться до самой
главной точки.
Тогда произошла грубая сцена. Петерсон разразилась безобразною бранью по адресу Шурочки. Она уже забыла о своих деланных улыбках и, вся в пятнах, старалась перекричать музыку своим насморочным голосом. Ромашов же краснел до настоящих слез от своего бессилия и растерянности, и от боли за оскорбляемую Шурочку, и оттого, что ему сквозь оглушительные звуки кадрили не
удавалось вставить ни одного слова, а
главное — потому, что на них уже начинали обращать внимание.
— Да, не знаю, как
удастся. Конечно, на себя я еще больше надеюсь, потому что все-таки много работал, но,
главное, девицы, которые теперь участвуют, никак не хотят играть Юлии.
У всех
главной была одна мысль: как бы подвести цензора. Особенно это
удавалось М.М. Чемоданову, делавшему для цензуры наброски карандашом неоконченными, а потом, уже на подписанном цензором листе, он делал два-три штриха, и появлялся или портрет известного деятеля, или такая поза у какого-нибудь начальствующего лица, что оно выходило в смешном виде.
Воронцов был очень доволен тем, что ему, именно ему,
удалось выманить и принять
главного, могущественнейшего, второго после Шамиля, врага России. Одно было неприятно: командующий войсками в Воздвиженской был генерал Меллер-Закомельский, и, по-настоящему, надо было через него вести все дело. Воронцов же сделал все сам, не донося ему, так что могла выйти неприятность. И эта мысль отравляла немного удовольствие Воронцова.
Удалось сжечь одну батарею, не
главную, да несколько изб.
Орлову платил по пяти рублей в случае нашей победы, а меня угощал, верил в долг деньги и подарил недорогие, с себя, серебряные часы, когда на мостике, близ фабрики Корзинкина,
главный боец той стороны знаменитый в то время Ванька Гарный во главе своих начал гнать наших с моста, и мне
удалось сбить его с ног.
Наконец он
удалился, а я сел к окошку и стал ждать результатов. И вдруг — курьер! — Откуда, друг? — Из
Главного управления по делам печати… ах!
Уходить поздно. Надо находить другой выход. Зная диспозицию нападения врага, вмиг соображаю и успокаиваюсь: первое дело следить за Дылдой и во что бы то ни стало не дать потушить лампу: «темная» не
удастся, при огне не решатся. Болдоха носит бороду — значит, трусит. Когда Болдоха меня узнает, я скажу ему, что узнал Безухого, открою секрет его шапки — и кампания выиграна. А пока буду следить за каждым, кто из чужих полезет к столу, чтобы сорвать лампу.
Главное — за Дылдой.
С реки вслед им неслись вопли и крики о помощи. Там, по спокойной воде,
удаляясь от берега к струе
главного течения реки, плыл в сумраке маленький остров, на нем метались темные человеческие фигуры.
В
главном проходе, соединявшем внутренний коридор с конюшнями, можно было видеть почти всех лиц труппы. Одни успели уже переменить костюм и стояли в мантильях, модных шляпках, пальто и пиджаках; другим
удалось только смыть румяна и белила и наскоро набросить пальто, из-под которого выглядывали ноги, обтянутые в цветное трико и обутые в башмаки, шитые блестками; третьи не торопились и красовались в полном костюме, как были во время представления.
Веретьев быстро
удалился, но, поравнявшись с дверьми одной из
главных кондитерских Невского проспекта, остановился, вошел в нее и, выпив у буфета рюмку померанцевой водки, отправился через биллиардную, всю туманную и тусклую от табачного дыма, в заднюю комнату.
Княгиня. Ему говорить не дали, и
главное, ему не понравилось, что сделали какой-то турнир. Все слушают. Он из скромности своей
удалился.
Пока дело идет хорошо, а дальше, конечно, пойдет еще лучше. То только и хорошо, то только и
удается, что умно задумано.
Главное дело составить план, а строить уж не хитро. (Уходит направо).
— Тут в том
главное дело, что совсем должна стать моя торговлишка, и в разъезды за стариной ездить мне не
удастся, — сказал Чубалов. — Конечно, Иванушку бы можно посылать, да все уж это не то, как я сам. Да он же в дальних отлучках без меня и не бывал никогда. Парень молодой, иной раз может и прошибиться.
Тишина в лесу, гулкое эхо и хмурое небо предвещали непогоду. Когда мы выступили с бивака, начал накрапывать дождь. Несмотря на ненастье, все были бодро настроены. Сознание, что мы перешли Сихотэ-Алинь и теперь спускались по воде, бегущей к морю, радовало моих спутников. Но радость их была преждевременной, потому что успех нашего предприятия зависел от многих причин и
главным образом от того, как скоро
удастся найти орочей на реке Хуту.
Женщины были его
главной расходной статьей, без которой ему едва ли бы
удалось расточить всё.
У Кетчера я бывал не раз в его домике-особняке с садом, в одной из Мещанских, за Сухаревой башней. Этот дом ему подарили на какую-то годовщину его друзья,
главным образом, конечно, Кузьма Терентьевич Солдатенков, которого мне в те годы еще не
удалось видеть.
Брук прождал в канцелярии два часа, потом пошел к Давыдову. У него сидели сестры, смотритель.
Главный врач шутил с сестрами, смеялся, на Брука не смотрел. Письмо, разорванное в клочки, валялось на полу. Брук посидел, подобрал клочки своего письма и
удалился.
Раненых предстояло везти за пять верст, на Фушунскую ветку. А многие были ранены в живот, в голову, у многих были раздроблены конечности… Из-за этих раненых у нас вышло столкновение с
главным врачом, и все-таки не
удалось оставить их хоть до утра.
За Давыдовым по пятам всюду следовал смотритель, офицер-поручик, взятый из запаса. До призыва он служил земским начальником. Рассказывали, что, благодаря большой протекции, ему
удалось избежать строя и попасть в смотрители госпиталя. Был это полный, красивый мужчина лет под тридцать, — туповатый, заносчивый и самовлюбленный, на редкость ленивый и нераспорядительный. Отношения с
главным врачом у него были великолепные. На будущее он смотрел мрачно и грустно.
Нам, младшим врачам,
удалось найти маленькую, брошенную китайцами фанзу, где мы поселились отдельно. Это было, как светлое избавление, — не видеть перед собою постоянно
главного врача и смотрителя…
План Николая Леопольдовича, таким образом, в своем
главном основании
удался, хотя и с непредвиденным им крупным расходом.
Долго не спала она в эту ночь, лежа с открытыми глазами и обдумывая,
удается ли ей и ее Сержу вторая
главная часть их гнусного плана.
Ему
удалось войти в сношение с
главной квартирой шведского генерала, откуда был прислан манифест, обнародованный Швецией, который маркиз распространил в Петербурге, чтобы навести страх на русский двор. В этом манифесте стокгольмское правительство, говоря о своих дружеских чувствах к русской нации, объявляло о своем намерении напасть на незаконное его правительство, чтобы восстановить права законных наследников престола.
Сигизмунд Нарцисович, надо отдать ему справедливость, умел приласкать любимую женщину. Упоение этими ласками заставляло молодую девушку забывать и свое двусмысленное положение, а
главное, «его», хотя последнее
удавалось ей только временно.
Дарье Николаевне Салтыковой не довелось поглядеть на свою приемную дочь Машу в людской избе, не
удалось полюбоваться на нее, одетую в грубую паневу, а
главное, не
удалось еще раз разделаться с ней, сорвать на ней клокотавшую в ее душе зверскую злобу за бегство Кости от ее любви, бегство, которое она считала не только насмешкой, но, в ослеплении бешенства, даже устроенный по уговору с этой ненавистной теперь ей Маши.
Не мог он считаться даже и полным управляющим Грузинской вотчины, так как сам граф Алексей Андреевич,
удалившись в начале царствования императора Николая Павловича от кормила государственного корабля России, поселился почти безвыездно в Грузине и начал лично управлять вотчинными делами, отодвинув, таким образом, Петра Федоровича на степень
главного делопроизводителя вотчинной конторы.
Регентство решило отложить дальнейшие выборы в надежде, что ему тем временем
удастся убедить Россию в готовности сообразоваться с ее волей, но,
главным образом, с целью дать возможность Австрии среди продолжающегося кризиса водворить свое влияние в Сербии и окончательно подчинить себе Боснию и Герцеговину.
Жизнь наша до такой степени
удалилась от учения Христа, что самое удаление это становится теперь
главной помехой понимания его.